Не знает сна лишь государь один
Многое из того, что когда-то делало Австрию великой державой, уже не существует. Людей, которые служили к ее славе, больше нет.
Многое забыто, многие места исчезли с лица земли или были преданы забвению, зачастую пав жертвами страха. Удивительно, насколько избирательна человеческая память. Память о ком мы продолжаем хранить, а чей облик теряется в закоулках нашей памяти? Многое ли выдержит проверку временем?
В 1937 венская Ротонда исчезла с лица земли. Когда-то это здание было одной из самых впечатляющих построек в мире: ротонда диаметром 108 метров в то время считалась крупнейшим куполом планеты. Пожар 17 сентября 1937 года поглотил архитектурный шедевр монархии Габсбургов, одно из мест проведения Всемирной выставки 1873 года в Вене.
В 1892 венская Ротонда стала немым свидетелем встречи в рамках Международной выставки музыки и театра ((Internationale Ausstellung für Musik- und Theaterwesen). Эта встреча двух человек изменила мир.
Вид Ротонды, 1892
Один из этих людей изменил карту Европы, другой оказал сильнейшее влияние на мир музыки; какое-то время они стояли друг напротив друга, и весь мир замер на миг, на крошечный миг, если судить в масштабе вечности. Часто такие моменты происходят по случайному капризу судьбы, как момент, запечатленный на этой картине.
Людвиг мягко кладет руки на клавиши, собираясь сыграть на своем инструменте. Инструмент должен заговорить за него, рассказать его историю. Нет никакого смысла объяснять музыку, как и звук, который он пытается извлечь со всем совершенством. Капли пота появляются на лбу Людвига, плотно сидящий смокинг заставляет ровно держать спину. Людвиг никак не может решить, что играть - как выбрать человеку в океане звуков? Однако, еще до того как в голове у него проясняется, его пальцы принимаются за работу. Он не композитор и не пианист, однако разбирается в тонах и звуках лучше, чем кто-либо другой; итак, Людвиг становится героем своей собственной истории, в то время как под его руками ноты образуют присущее ему одному звучание, и целая палитра красок извлекается на свет из корпуса рояля.
1892 — Людвиг Бёзендорфер играет для императора Франца Иосифа I
Его визави улыбается едва заметной улыбкой; но улыбка так же быстро исчезает с его лица, как и появляется, поскольку он должен держать реноме. Людвиг концентрируется на игре. Он хочет продемонстрировать весь диапазон октав своего творения, и постепенно переходит на нижние октавы. Теперь улыбается Людвиг — он понимает, что его создание производит нужный эффект.
Видно, что окружающие находятся под впечатлением от звучания. Никто не произносит ни слова. Шум голосов замирает — словно в этот момент нет ни политики, ни Империи — только музыка. Существует только бесконечный мир музыки, мир, которому день за днем служит Людвиг. Он сам — неумолимый двигатель своих собственных изобретений, и этот двигатель все время заставляет его идти вперед в поисках совершенства. Как только последняя нота растворяется в воздухе, слушатели возвращаются обратно в настоящее. На долю секунды все вокруг замирает — все глаза устремлены на бородатого мужчину, положившего руку на рояль — того человека, которому играет Людвиг.
Когда Бёзендорфер начал играть, Франц Иосиф облокотился рукой на рояль. Он должен держать осанку — и он рад, что в этом ему помогает плотно сидящая униформа, а также военная выучка. Он изо всех сил старается сдерживаться появляющуюся на губах улыбку. Он прекрасно знает это звучание, которое ни с чем не спутаешь, звук, который он так часто слышал в своем дворце и на вилле Шратт[1] и который кажется ему таким пленительным — эти ровные ряды октав. Бёзендорфер знает, как извлечь басовые ноты, которые будут отзываться приятным рокотом внутри. И снова император подавляет улыбку. Он хотел бы закрыть глаза, но ему необходимо держать лицо. На мгновение ему удается уловить в музыке свободу, и в этой свободе он чувствует личность Бёзердорфера, впитывает его дух, неутомимо стремящийся к совершенству. На долю секунды Франц Иосиф забывает о том, кем
является, и он благодарен музыке за это. Но, стоит финальным аккордам раствориться в тишине, как он снова начинает чувствовать груз своего положения.
Взоры всех слушателей направлены на императора. Каков будет его вердикт? Как он отреагирует? Император начинает говорить, колеблется, но в конце концов не может сдержать своих чувств: «Превосходно, Бёзердорфер, просто превосходно!»
[1] Вилла Шратт — подарок австрийского императора Франца Иосифа своей фаворитке Катарине Шратт (прим. пер).
2018 — так в наше дни выглядит место, на котором когда-то стояла Ротонда/ Фото: Роланд Поль
Рецензия из газеты «Wiener Salonblatt» («Венский салонный листок») от 10 июля 1892
Людвиг Бёзендорфер и его гигантский рояль
Среди самых выдающихся и популярных экспонатов выставки, посвященной театральному и музыкальному искусству, бесспорно, следует назвать экспонат нашего знаменитого соотечественника, производителя роялей Людвига Бёзендорфера. Значение Бёзендорфера и его фабрики трудно переоценить: это имя на протяжении много лет триумфально звучит по всему миру, прославляя художественную промышленность Австрии и Вены. Однако экспозиция фирмы Bösendorfer в Ротонде заслуживает отдельного упоминания, предлагая нечто новое и совершенно неожиданное.
Экспозиция компании Bösendorfer сразу привлекает внимание посетителя благодаря гармоничной расстановке инструментов, в которой демонстрируется переход от малых размеров к большим — здесь гигантский рояль соседствует с миниатюрным. Размерная эволюция начинается с великолепного миниатюрного кабинетного рояля цвета красного дерева с золотом в стиле Людовика XV. Следующий по размеру — рояль чуть побольше (Mignonflügel), с золотой гравировкой, демонстрирующий так называемый «венский» тип. Но главной изюминкой выставки, безусловно, служит большой концертный рояль, размещенный между кабинетным (Stutzflügel) и миниатюрными. Его отличает совершенно новая конструкция, охватывающая 7 3/4 октавы, для которой характерны 8 ¾ струны.
Новинка от Bösendorfer привлекает беспрецедентное внимание как производителей роялей, так и исполнителей — одним словом, все специалисты однозначно отзываются о конструкции нового инструмента как о самой удачной за всю историю. Индивидуальность инструмента, а также характерное преимущество заключаются не только в значительном усилении громкости звука по сравнению с существующими на данный момент роялями — громкости, которая проявит себя в крупных концертных залах и во время исполнения произведений с оркестром (и действительно, возможности этого рояля уже были продемонстрированы в Ротонде несколько дней назад, во время пробного исполнения; несмотря на гигантские размеры помещения, инструмент показал такое мощное звучание, что незамедлительно был начат процесс организации концертов с участием лучших пианистов современности непосредственно в Ротонде) — но и в волшебной мелодичности звучания и окраске звуков.
ANNO/Австрийская национальная библиотека
Последнее сенсационное творение Людвига Бёзендорфера, которое молва окрестила «гигантским роялем Бёзендорфера», заслужило полное признание и личный интерес Его Императорского Величества; его Величество удостоил господина Бёзендорфера личной встречи во время королевского визита на выставку, в ходе которой император попросил мастера лично сесть за новый инструмент, что само по себе не могло не польстить представителю знаменитой фортепианной династии. Император в лучших выражениях отозвался о новом инструменте и поздравил господина Бёзендорфера с последними достижениями его компании.
Несколько дней спустя, во время визита на выставку ее Королевского высочества принцессы Стефании, господин Бёзендорфер сыграл для благородной дамы на «гигантском рояле»; принцесса Стефания, в свою очередь, дала прекрасную оценку новому инструменту и спросила господина Бёзендорфера, скоро ли новый рояль будет использован для концертов — и далее выразила горячее желание услышать за ним господина Альфреда Грюнфельда. Несколько дней спустя этот выдающийся артист поспешил усладить слух принцессы и имел необыкновенный успех за новым инструментом, успех, который был подтвержден словами досточтимой королевской особы. Принцесса Стефания любезно поблагодарила господина Бёзендорфера за создание нового инструмента, на котором все преимущества новой системы Bösendorfer и таланты пианистов могут раскрыться во всем своем полном великолепии.
Таким образом, господин Бёзендорфер со всех сторон получил заслуженное признание своего нового творения. Позволим себе также выразить сердечные поздравления нашему знаменитому соотечественнику, благодаря которому австрийская музыкальная промышленность в лице создателя нового рояля Bösendorfer получила высочайшее признание, а великолепный мастер и владелец фабрики был признан лучшим в своем деле по мнению специалистов по всему миру. Народная молва окрестила новый инструмент, как мы уже упоминали, «гигантским роялем».
Возможно, «гигантский рояль» не увеличит популярности Людвига Бёзендорфера — это имя не может стать популярнее, чем оно есть, уже на протяжении ряда лет — однако на волне этой популярности это имя станет известным по всему миру. Что касается популярности Людвига Бёзендорфера в Вене и среди жителей Вены, необходимо отметить, что, помимо успехов в деле промышленного производства музыкальных инструментов, сама личность Бёзендорфера играет в ней немалую роль. Благодаря скромности, простоте и дружелюбию этого выдающегося человека у него столько же друзей, сколько почитателей благодаря его достижениям в сфере создания музыкальных инструментов.
Еще одно обстоятельство добавило популярности Людвигу Бёзендорферу — его горячая любовь к конному спорту и гонкам. Бёзендорфер — образцовый энтузиаст спорта: в любую погоду его можно увидеть на ипподроме — стройный мужчина с седой головой, с доброжелательной, чуть саркастичной улыбкой на губах в неизменном пальто и фетровой шляпе. Несмотря на достаточно серьезную травму во время занятий конным спортом несколько лет назад, которая привела Бёзендорфера на больничную койку, он не отказался от своей любви к спорту и автомобилям, его «единственным страстям», и продолжает ездить на лошади по Хаупталле. Наш дорогой Людвиг Бёзендорфер, мастер фортепианных дел и верховой езды, австриец и житель Вены, подобного которому непросто найти, человек, кем по праву могут гордиться все австрийцы и жители Вены.